Алые розы нежно распускались, радостно протягивая к небу изящные бутоны. Мне почему-то казалось, что цветы волшебным образом понимали меня и старались помочь.
Море, море гигантских цветов наполняло всё вокруг непередаваемым ароматом, и уносило далеко-далеко. Если лечь на землю в тени огромных цветов, казалось, что розы плыли по небу вместе с белоснежными облаками, раскрывая навстречу ветру свои крылья-лепестки.
Закрыл глаза, и тело постепенно становилось невесомым, словно я плыл над морем из роз, а у меня были огромные крылья в виде лепестков, которые несли куда-то вдаль, подальше от школы и серого занудства, в котором нет места для настоящих приключений.
Аромат цветов наполнял лёгкостью и непередаваемым ощущением того, что самые светлые мечты сбываются, если ты здесь.
Всё вокруг освежало сказочное благоухание. Любимый запах мамы…
В больнице меня тошнило от одного вида тоскливых стен, поэтому обычно ждал у окна.
Несколько одиноких минут, и появилась мама. Она была очень бледной, но, увидев меня, тепло улыбнулась, словно лучик солнца засиял на лице.
- Привет, Васёнок! Как дела в школе?
Вполне обычный вопрос, но внутри словно заскребли кошки. Почему-то не сомневался, что эти кошки были чёрными трусливыми тварями, которые съёживались каждый раз, когда речь заходила об отметках. Эх, ведь даже если сказать, что «по литературе меня не спрашивали, потому что в класс прилетели зелёные инопланетяне, похожие на гоблинов, и слопали классный журнал», то она мне вряд ли поверит сейчас, хотя пару лет назад подобные отмазки ещё проходили.
Мне часто говорили, что я иногда веду себя как ребёнок, витая в розовых фантазиях, но это говорят только те, кто завидует. Хотя иногда в глубине души я понимал, что пора уже повзрослеть, но это легче сказать, чем сделать…
Мысль о том, что мне пришлось бы соврать, чтобы избежать маминых нравоучений и нотаций не очень понравилась мне.
Каким-то внутренним чутьём я понимал, что маме сейчас нужны положительные эмоции, а не мои очередные отмазки. Ладно, пообещаю ей украсть журнал, взять в заложники Марью Петровну, или, на худой конец, даже исправить оценки, лишь бы она не волновалась.
- «Двойка» по литературе, - тихим, немного глухим голосом ответил я, вкладывая всё своё умение, чтобы показать, как мне ужасно стыдно. - Задали длиннющее, нудёвое… в смысле трудное стихотворение… учил-учил… да на уроке и забыл всё… - глаза опустились вниз. Внутри ещё сильнее заскребли противные кошки. Мне даже показалось, что я увидел их: жалких, трусливо сжимающихся в грязные чёрные комочки.
Но больше всего мне не хотелось слышать нотации про лень, важность учёбы, ответственность и прочую лабуду, потому что где-то в глубине души я понимал, что мама в чём-то даже права.
- Эх, Васька, Васька… - вздохнула мама. На душе стало ещё тяжелее: у неё даже не было сил ругаться, врачи до сих пор не могли сказать ничего конкретного, а тут я со своими двойками. Решил использовать последнее средство:
- Ещё есть время…ну, до конца четверти…
|
|
|
*